Седьмая и заключительная часть романа госпожи Светланы. Надеюсь, вам понравилось это эпическое творение, труд многих дней, результат полной самоотдачи автора. Лично я — в восторге =)
Темная жрица торжественно взмахнула посохом, и прозрачная изумрудная крышка медленно поползла по воздуху к беломраморной гробнице, а затем с негромким шуршанием опустилась на холодные каменные края. Черный Кречет вместе с Берстином взмахнули изумрудным бархатным покрывалом, точно вытрясали ковер, и серебряная паутина кленовых листьев скрыла все – беломраморные стены, серебряную эпиграмму и фазы Луны, изумрудных драконоподобных гуманоидов с мечами, прозрачную крышку, а главное – саму Феранн Ашенлиф, сладко спящую в окружении зеленого бархата. Взмахнули посохами ордынские друиды – Тарак’хаи и Зуларана, – и зеленые щупальца-корни стали густо обвиваться вокруг каменного дна и изумрудной ткани, пока и вовсе не скрыли их из виду. Четыре мага, создавших эту ткань, точно так же накрывали и гробницу Иллидана, которую обнажил Акама – как только они это сделали, корни поползли и по черномраморному гробу. А затем, повинуясь мановению друидических посохов, обе колонны стали плавно уходить под землю, в специально выбитую для них нишу в гладком каменном полу. Едва оба густо оплетенных корнями последних пристанища встали на свои законные места, как Airrage шепнула еще одно заклинание – и искореженные плоские камни поплыли в воздухе, стали становиться на место и объединяться, словно и не было той дырки в каменном полу.
— Прощай… Феранн, — тихо шепнула синдорейка, и последний осколок камня встал на свое место. Если бы Airrage не знала, что там, внизу, стоят два гроба, она бы ни за что об этом не догадалась – настолько ровным и гладким был обнаженный каменный пол под ее ногами.
Неожиданно на поляну, усеянную осколками золотой травы, важно вышел Снаури Хитрый – гоблин-охотник, один из представителей «сливок общества» Кровавого Знамени. Вид у него был очень довольный. Веремар, чуть помедлив, подошел к своему коллеге и наклонился пониже. Низенький зеленокожий и остролицый ордынец что-то горячо зашептал на ухо главе гильдии, и на глазах лицо андеда-разбойника менялась, выражая сначала недоумение, а затем какую-то дикую, хитрую радость.
— Дамы и господа, — сияя, торжественно объявил Веремар Совершенный, обращаясь к присутствующим, — наши многоуважаемые братья-гоблины завершили предварительный подсчет ценностей в сокровищнице Черного Храма. По предварительным оценкам, Золотые Чертоги хранят в себе сокровища на сумму… около пятисот тысяч золотых, не считая драгоценных камней.
Прошла минута – бесконечно долгая минута полного ступора и оглушенности, прежде чем Золотые Чертоги взорвались радостным воем, свистом и улюлюканьем. Синор, андед-тайный маг, тоже один из «сливок», тут же вытащил из сумки гоблинскую счетную машинку и принялся остервенело тыкать мертвым пальцем в значки на ее поверхности.
— Пять… пять нулей… косая палочка… четыре, нам же четверть полагается… две палочки… косая палочка… сколько нас? одиннадцать… две палочки…
— Ну, сколько там у тебя получается на твоем… как его… Звездном куляторе? – подошла к главному счетоводу Airrage.
Стоящий тут же рядом гоблин-стрелок невольно вздрогнул.
— Как… как ты сказала? – пропищал он, точно не веря своим острым зеленым ушам.
— Ну… — чуть смутилась синдорейка, и нетерпеливо защелкала пальцами, пытаясь вспомнить, — Звездный кулятор… калькулятор, во! Разве «каль» по-эльфийски – не «звезда»?
Гоблин громко ойкнул и осел на пол, обхватив руками голову. Веремар в ответ громко заржал, остальные маги широко улыбались. У Черного Кречета же и у двух друидесс вид был такой же недоуменный, как и у темной жрицы.
— Готово! – серьезно объявил Синор, делая какие-то пометки в потрепанный блокнот. – Итого – каждому из верхушки Кровавого Знамени, кроме Airrage, полагается по 11 364 золотых. Каждому участнику рейда, включая рейд-лидера – по 10 417 золотых. Остальные 125 000 плюс драгоценные камни плюс амуниция – в банк гильдии.
— Но это еще не все! – сияя, объявил глава Кровавого Знамени. – Твой выигрыш, – он подал рейд-лидерше потрепанные сумки, принадлежавшие Феранн. – И не говори, что главной фигуре похода досталась награда меньшая, чем тем, кто палец о палец не ударил! Здесь очень много всякого интересного, — хитро подмигнув, тихо прибавил андед-разбойник.
— Веремар, — вдруг вырвалось у темной жрицы. Она тоскливо окинула взглядом золотой сад, — и не жаль тебе разрушать такую красоту?
— Что? А, нет, — отмахнулся глава гильдии. – Двери Золотых Чертогов теперь открыты – и когда-нибудь, через десять, сто или тысячу лет – кто-нибудь все равно войдет в сокровищницу Черного Храма, и его не остановит красота здешнего сада. Так зачем же тянуть, Airrage?
— Хм… может, ты и прав, — вздохнула темная жрица и заглянула в полученную поклажу. Ботаническая сумка Микаа оказалась битком набита разного рода травами, в основном Вуалью Ажары, Хлыстохвостом и Пепельником, а также рыбой – особенно Слепоглазкой-альбиносом, и другими реагентами. Для Airrage, как для портняжного дельца и налагателя чар, эти травки не имели особой ценности, но, пожалуй, какую-никакую прибыль с них можно получить. В другом рюкзаке, Сумке Ценариуса, оказались экспонаты поинтереснее – здесь хранились уже готовые зелья, эликсиры и алхимические камни, здесь же оказалось аккуратно сложенное кимоно, завернутое в коричневатую бумагу, драгоценный нажий кубок и смертоносная Сфера Кил’джейдена. Скорее всего, живя в Шаттрате, Феранн на том и зарабатывала, что продавала созданное собственным трудом, потом и матом.
Синдорейка вслепую засунула руку в Сумку Ценариуса и наугад вытащила оттуда миниатюрный флакончик. На потрепанной этикетке красовалась стертая надпись:
«Зелье иллюзии».
— Зелье иллюзии, — пробормотала темная жрица. – Эй, ребята, кто-нибудь знает, что это такое?
Ордынцы дружно пожимали плечами и мотали головами.
— Может, оно создаст твою иллюзорную копию? – предположила мункинша Тарак’хаи.
— А хрен его знает, — отмахнулась Airrage. – Думаю, есть только один способ узнать это, — хитро блеснула она светящимися салатовыми глазами и одним глотком опорожнила сосуд.
Из всех гадостей мира, которые довелось попробовать темной жрице в своих бесконечных скитаниях, это было одно из самых терпимых. Несколько секунд после употребления неизвестного содержимого не происходило ничего, а затем…
Раздался громкий хлопок, и синдорейку окутало облако густого дыма. Тарак’хаи испуганно ойкнула, воин-защитник Берстин бросился к пострадавшей, но, не успел он как следует приблизиться к темной жрице, как облако рассеялось, и на всеобщее обозрение вышел… второй Берстин.
Разоренная поляна затряслась от хохота, осколки золотой травы запрыгали по обнаженному каменному полу. Настоящий гитарист застыл в изумлении.
— Ни фига себе, — только и смог выдавить он, пока бывшая синдорейка деловито осматривала себя и шарила ладонями по прочным металлическим латам, будто что-то потеряла. Внезапно она тоже захохотала задним числом.
— Мля… где моя грудь? – давясь от смеха, выдавила она, и ордынцы вновь попадали на землю от смеха – все, кроме Черного Кречета… и Веремара, потихоньку уходящего с поляны. Airrage это показалось подозрительным, особенно после того, как она увидела что-то блестящее в его руках.
— А НУ СТОЙ!!! – взревела вдруг она, вернее, он. Смех и шуточки мгновенно стихли. – ВЕРЕМАР!!! Что ты пытаешься спрятать от меня?!
Глава Кровавого Знамени точно споткнулся, он быстро засунул маленький блестящий предмет в карман, но Airrage, точно тигрица, прыгнула на него и отобрала безделушку.
— НИ-ЧЕ-ГО СЕБЕ!!! – взвизгнула вдруг она и подняла над головой добычу. – Это же Фиал Песков, он пятьдесят тысяч стоит! ТЫ УКРАЛ ЕГО, ГАД!!! УКРАЛ ИЗ СУМКИ ФЕРАНН!!! А ну быстро говори, что еще ты умыкнул!
Разбойник даже не скривился, точно так и надо было.
— У тебя нет никаких доказательств, — сиплым, ледяным голосом процедил он. – Мне могли сделать его и наши алхимики… или я мог купить это.
Airrage, с оскаленным от ярости лицом схватило начальника за кожаный шиворот и уставилось ему в лицо.
— Не лги жрецам, — встряхнуло оно андеда. – Не лги, иначе они сами докопаются до правды… А, поверь мне, если я начну ковыряться в твоих мозгах – тебе будет в крайней степени… неприятно.
— Если ты сейчас же не заткнешься, — прошептал ей на ухо разбойник, — то, поверь мне, это в моей власти – устроить тебе «сладкую» жизнь… салага, — презрительно бросил он. – Отдай Фиал Песков, сучка.
— НИКОГДА!!!
— Отдай, тебе говорят!
— Тогда попробуй, возьми! – с вызовом бросила ему в лицо жрица, прямо на глазах превращаясь в себя истинную.
— Я же сказал тебе, идиотка, – прошипел глава гильдии. – Я НЕ КРАЛ ТВОЙ ЗАНЮХАННЫЙ ФИАЛ ПЕСКОВ!!! – подтвердил разбойник нарочито громко и отчетливо. – Кто докажет, что его действительно сделала Феранн?!
— А кто докажет, что она его НЕ сделала?! – вскипела темная жрица.
— Я его создал, — нарочито лениво промурлыкал Синор, андед-тайный маг. Темная жрица увидела промелькнувший в мертвых глазах Веремара отблеск благодарности, а жреческое чутье уловило затаенную расчетливость в душе главного мага гильдии. Airrage знала, что за подобную услугу главе Кровавого Знамени придется платить звонкой монетой.
— У тебя больше нет аргументов, жрица. Отдай мне Фиал Песков.
Синдорейка вытащила блестящую безделушку из складок ткани и зло бросила ее в начальника. Тот, играючи, на лету поймал ее и, сверкая тусклыми мертвецкими зубами, гордо удалился в сопровождении Синора, андеда-мага, Снаури Хитрого, гоблина-охотника, и еще двоих магов. Казрагор, орк-маг, остался на месте.
Airrage бессильно рухнула на колени.
— Выкидыш пиявки, — зло процедила она, — холоднокровный гад, депутат, чурка, казематная гнида…
— Свинство, — буркнул Берстин.
— И ничего не докажешь, — вздохнул орк-маг Казрагор.
— Чтоб он подавился этим золотом, — давясь от ненависти, выдавила из себя темная жрица, сплюнув. – Ну, Синор ему устроит… этот гад половину прибыли отъест, он жоха еще почище Веремара…
Прошло несколько тихих, напряженных минут, прежде чем Берстин отважился подать голос.
— Вот так все закончилось… И что ты теперь собираешься делать, Airrage?
Синдорейка вздохнула.
— А, кто его знает… Пожалуй, вернусь в Даларан, пару дней просто отсижусь дома. А потом – опять в путь. Сами видите, денежки мои пропали, а жить за что-то надо…
— Напиши роман, — улыбнулась Зуларана. – Ты же столько узнала за этот поход!
— Ага, — подтвердил Казрагор. – О жизни и странствиях…
— … Феранн, — перебила его темная жрица и ухмыльнулась. – «Миллионный тираж, мировой бестселлер!»
— Назови его… ну, например… «Последняя песня Черного Храма», — продолжила игру Тарак’хаи.
— Нет, — вдруг пронзил затхлый воздух поляны твердый голос Черного Кречета. – Роман должен называться… «Падает потухшая звезда…» — серьезно заключил он.
— Это почему? – подняла брови Airrage.
— Потому что Феранн – это такая звезда, которая сначала потухла, а только потом упала… — уверенно объяснил Рыцарь Смерти.
И вновь повисла тишина, нарушаемая только размеренным, задумчивым дыханием ордынцев.
Никто не заметил, как натянулись в руках Берстина железные струны потрепанной гитары, как упорхнули куда-то вдаль первые тихие аккорды…
«Дремлет за горой
мрачный замок мой –
душу мучает порой
царящий в нем покой…»
Airrage знала эту песню – и вдруг ее прорвало, тонкий синдорейский голос смешался с грубоватым голосом музыканта… Теперь эти слова наполнились особым смыслом, и невыносимо хотелось прикоснуться в последний раз к этой так внезапно закончившейся, как жизнь, легенде…
«…Я твоих фантазий
страждущий герой…
А любви моей живой
все образы со мной…»
А над долиной Темной Луны опускалась погребальным покрывалом ночь, и Блакк – «кошачья звезда», бледная точка на Западе, встающая последней – вдруг ярко засияла над шпилями Черного Храма …
«…Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах –
им суждено уснуть в моих стенах,
застыть в моих мирах…
Но сердце от любви горит, моя душа болит,
и восковых фигур прекрасен вид…
Покой везде царит…»
***Вместо эпилога***
Запределье, Шаттрат-сити (Город Света), лес Тероккар
Ярус Провидцев
Ворен’талю Провидцу
Когда на руках у меня все карты, жизнь начинает играть со мной в шахматы.
И все же пока все идет по плану. Я не думаю, что буду отсутствовать более двух недель. Я одна – и у меня осталось много врагов. А у них много друзей. Думаю, Вы понимаете, что кровь у некоторых живых словно заклята. Это значит, что их будут искать. На них будут охотиться. Я знаю, что Акама уже выслал своих разбойников на разведку. Осталось одно – или он, или я.
И все же у меня осталось кое-что, что необходимо сохранить. Мое самое большое Сокровище. Я не могу взять с собой эту Ценность, поэтому я прошу Вашей помощи. Вы знали лорда Иллидана. Я не могу сказать сейчас, что представляет собой мое Сокровище… добавлю только, что оно напрямую связано со Штормрэйджами.
Я не думаю, что не вернусь из этого похода – со мной достаточно надежных (скорее всего) воителей.
В обмен на Ваши услуги я обязуюсь выплатить Вам пятьдесят тысяч золотых от продажи драгоценного кимоно. Прошу сохранить мое Сокровище на время, необходимое мне для завершения моего неожиданного похода.
Да хранит Элун нас и наши семьи.
Искренне Ваша,
Феранн Ашенлиф
***
Пожелтевший кусочек грубой бумаги скрывался в складках кимоно, спрятанный и сохраненный. Если бы не черные чернила и не грубый край, Airrage ни за что бы не отличила это странное письмо от коричневатого свертка, перевязанного грубой бечевкой, в котором хранилась дорогое одеяние.
От прочитанного сердце темной жрицы забилось быстрее. Феранн, и после смерти хранящая свои тайны прижатыми к груди, вновь сослужит синдорейке добрую службу… Это последний шанс рейд-лидерши насолить Веремару. Он забрал ее сокровище – пятьдесят тысяч золотых, почти что наличными! – и теперь она имеет право забрать последнее, самое большое сокровище Черного Храма. Эльфийка крови еще раз пробежалась ладонями по помятому листку – чернила не оставляли следов на пальцах. Вне сомнений, это копия, сделанная магом, как изумрудная ткань, на которой сейчас лежала ночная эльфийка. Это письмо – всего лишь доказательство того, что договор имел место.
Самое большое сокровище… такое, что Феранн была согласна отдать за него свое драгоценное пурпурное кимоно, подарок Иллидана. Наверняка само сокровище стоит гораздо дороже, чем пообещанная за него плата.
Ворен’таль Провидец… Airrage много слышала о нем. Когда-то этот эльф крови был первым советником Каэль’таса Санстрайдера… и, пожалуй, лучшим воителем среди Мстителей. Понятно, что он был иллидари, прошел через все Запределье, участвовал в захвате Черного Храма и в походе на Ледяную Корону. Вернувшись в долину Темной Луны, Ворен’таль получил видение, согласно которому единственный шанс эльфов крови на выживание – это служение прибывшим в Запределье наару. И, когда Иллидан послал Мстителей на штурм Шаттрата, большинство эльфов крови поверило в пророчество Ворен’таля. Они склонили оружие прямо перед стенами Шаттрата и присоединились к наару и живущим там же Алдорам. Вне всяких сомнений, сокровище находится там – в Шаттрате.
Темная жрица стремительно развернулась, и, быстро закинув сумки себе за спину, молнией пустилась через золотой сад. Она не обращала внимания на удивленные или угрожающие крики собратьев по гильдии, особенно Веремара, – синдорейка просто выскочила, точно стрела, в темный коридор, на ходу вынимая фигурку в виде головы ящерицы. Миг – и Airrage на ходу запрыгнула на появившегося из ниоткуда желтовато-зеленого ящера, закованного в красные доспехи с бирюзовыми перьями. Спустя секунду в Золотых Чертогах стих даже стук когтей о каменный пол.
Стремительный ящер Раззаши уже в который раз полностью оправдывал свое название – животное неслось по черному камню долины Темной Луны, точно молния. Впереди виднелась Рука Гул’Дана, и эльфийка крови свернула на юг, к дороге, ведущей в бывший Аванпост иллидари – эта дорога была короче, чем та, северная, через Лагерь Змеиных Колец, по которой Кровавое Знамя пришло в Черный Храм.
Зеленые реки мелькали, точно стремительные змеи, лентами проносясь под черными когтями желтоглазой рептилии. Промелькнул неверным призраком Форт Легиона, пронеслась где-то рядом Деревня Темной Луны… и темная жрица очутилась прямиком в лесу Тероккар.
Airrage всегда забавлял здешний пейзаж: закрученные вокруг собственной оси темнолистые деревья, под сенью которых ютились небольшие светящиеся кристаллы. Если исключить Костяные пустоши, то это было едва ли не самое оживленное место в Запределье: повсюду слышались звуки зверей, птиц и насекомых, а изредка здесь можно было обнаружить пролетающего мимоходом буревестного ворона или его летучемышный аналог у троллей.
В Шаттрат из долины Темной Луны вела прямая дорога, знаменательная, пожалуй, лишь тем, что была она практически безлюдной. На полуострове Адского Пламени или в долине Темной Луны пути были густо засажены многочисленными форпостами, бастионами и крепостями, но в лесу Тероккар такого не наблюдалось.
У тихой речушки между Гууремом и Лагерем Огнекрылых темная жрица остановилась, дала время утолить жажду преданному боевому скакуну и отдохнула сама. Поверить невозможно… Всего сутки назад она слушала грубоватые песни Берстина в полуразрушенной крепости Хаззан, оправлялась от драконьей охоты и не имела понятия, с какой историей связалась…
Словно играя в замедленную игру, синдорейка еще раз потянулась к Сумке Ценариуса и вновь вынула оттуда неизвестную склянку. На этот раз на бирке красовалась надпись, сделанная знакомым мелким почерком: «Окаменевшая нефть. Употребление вызывает кратковременный спазм поперечно-полосатой мышечной ткани, лишая пациента возможности двигаться».
«Что за хрень?! Такая разве что хирургам нужна, — вздрогнула Airrage. – Блин, да Феранн вообще какие-нибудь толковые снадобья делала или нет?!» – эльфийка крови бросила склянку обратно в сумку и вытащила оттуда следующую – «Глоток войны». – «Ну, это уже получше. Маловато, но сойдет…»
Тем временем Стремительный ящер Раззаши медленно, но верно продолжал скрываться среди лучей света, пробивающихся сквозь кроны высоких темнолистых деревьев.
— КУДА?!! А ну стой, тупая рептилия! – бросилась синдорейка к недовольно верещащей зверушке, чьи «ужасные когти» на ногах могли распороть брюхо элекку, и схватила оного за поводья. – Смотрю, ты уже отдохнул, братец.
Раптор раздраженно встряхнул одиноким рогом на носу, заставив вибрировать широкий кожистый вырост на горле, как у зеленой игуаны.
— На том свете отдохнем, друг, — сочувственно похлопала любимца по спине Airrage, забираясь в седло. – А теперь – в путь!
Где-то рядом пронесся, точно пикирующий сокол, Перелесок Ценариуса, закрученные вокруг собственной оси деревья стали попадаться все реже… И темная жрица увидела.
Высокие стены Шаттрата… именно такими когда-то их увидели Мстители, пришедшие по приказу Иллидана. Город Света… Ныне это было обиталище наару и их преданных союзников. Свободная столица… ныне пустая и забытая.
Восточная дорога, по которой двигалась Airrage, привела ее в Нижний Город – самую низкую и обширную часть Города Света. Проезжая по его тихим улицам, где-то в глубине души синдорейку кольнула ностальгия: Феранн как-то раз упомянула, что дом ее как раз находится в Нижнем Городе… Интересно было бы его найти, — зашевелилась в мозгу темной жрицы излишняя предприимчивость.
Ярус Провидцев, как известно – приподнятая платформа в самой южной части Шаттрата. Беда только в том, что туда позволяют заходить только Провидцам – а Airrage чихать с высокой елки было на все эти наарские выпендрежи, от которых тащилось племя Ворен’таля. Да и вообще в Шаттрате эльфийка крови была от силы раза два, как, в общем, и во всем Запределье.
Но сами Провидцы очень ответственно относились к своим обязанностям – поэтому не было ничего удивительного, что у входа в Ярус Провидцев, как всегда, дежурил невозвращенец.
Airrage на ходу спрыгнула со Стремительного ящера Раззаши, вынула из складок жреческих одеяний аккуратно сложенное пожелтевшее письмо и направилась прямиком к недремлющему синдорейскому стражу. Тот заметил ее уже давно и с откровенным недоверием смотрел на нежданную гостью.
Темная жрица прокашлялась.
— У меня неотложное дело к вашему лидеру, Ворен’талю Провидцу, — с ходу атаковала эльфийка крови, подсунув в доказательство пожелтевший листок прямо под нос одинокому стражу – поверх его потрепанных потускневших лат была наброшена черная тканевая кираса с кроваво-красной каймой и такого же цвета синдорейским фениксом на груди. Тот чуть отпрянул и взял листок в руки, быстро пробежался пылающими салатовыми глазами по меленьким косым буквам.
— Ты не похожа на Феранн Ашенлиф, — недоверчиво процедил невозвращенец, возвращая письмо темной жрице. Взлохмаченные пепельно-соломенные волосы и острая бородка придавали Провидцу немного безумный вид.
— Представь себе, я знаю об этом! – вспыхнула девушка. – Я от Феранн, неужели не понятно?!
Очень Ответственный Страж невозмутимо поднял голову.
— А, может, ты от Акамы? Феранн Ашенлиф – ночная эльфийка, а ты синдорейка, как и мы. С чего это вдруг Альянсу заключать договор с Ордой?
— Ха! Могу задать тот же вопрос, — нагло парировала Airrage.
— Мы Провидцы. Мы согласны принять под свое крыло всякого, чей дух готов принять Свет, — завел свою волынку синдорей. – Но, в любом случае, я не пропущу тебя. Сокровище Феранн должна унести отсюда только Феранн – и никаких исключений. Иди со Светом, путница.
У Airrage так и запросились на язык пару непристойных мест, куда она пожелала бы отправить Очень Ответственного Стража. Однако едва темная жрица богохульно открыла рот, как внезапно ее озарила… идея.
— Ладно, — склонилась эльфийка крови, отступая на шаг, — ладно, — плавно развернулась она и, невозмутимо подойдя к своему верному боевому скакуну, оседлала его. Стремительный ящер Раззаши рванул по полупустой улочке, пока не скрылся за ближайшим сияющим строением, похожим на храм. Там Airrage приступила к воплощению своего гениального плана.
— «Иди со Светом»! – убийственным голосом передразнила синдорейка Очень Ответственного Стража. — Быдло запердевшееся… Конечно, они же были самые крутые солдаты Квель’Таласа, они не могут не фраернуться еще разок перед «братьями своими меньшими»… Ну, ничего… — в предвкушении сладкой мести проворковала темная жрица. Порывшись в Сумке Ценариуса, эльфийка крови извлекла оттуда две склянки: «Окаменевшую нефть» и «Зелье иллюзии». – Наверняка вы засиделись уже на своих освященных задницах и забыли поговорку про «стреляного воробья», — шепнула Airrage, заглядывая за угол и крепко сжимая в руках «Окаменевшую нефть». – Ну что, старик, поиграем в «Юного хирурга»?!
Тщательно прицелившись, темная жрица, не спуская глаз с Очень Ответственного Стража, лихорадочно зашептала тайные жреческие формулы, позволяющие входить в мысли и чувства жертвы, видеть ее сны, а иногда – даже внушать потаенные желания…
Синдорей вздрогнул, и губы Airrage расползлись в хитрющей улыбке – сработало! Темная жрица закрыла глаза, и…
Ее руки были руками стража, ее лицо было лицом стража, ее глаза были глазами стража… Стремительно, пока не закончилось действие заклинания, синдорейка заставила жертву рвануть в ее сторону, и, едва Провидец скрылся за углом храма, как Airrage заставила того вырвать из ее рук сосуд и залпом выпить полную склянку «Окаменевшей нефти» — и тут же ее вновь выбросило в собственное тело. Жертва окаменела на месте, не в силах даже пошевелить глазами – можно было только догадываться, насколько зол был сейчас сын Квель’Таласа, – и тогда Airrage откупорила другой пузырек.
— Отойди немного – не хватало только мне в тебя превратиться! – легонько отпихнула Стремительного ящера Раззаши заговорщица и, резко выдохнув, проглотила стряпню имени Феранн. Эльфийку крови тут же окутало облако дыма, а, когда оно рассеялось, оказалось, что заклинательнице повезло – вместо прелестной темной жрицы с каштановыми волосами «под каре» теперь стоял немного диковатый светловолосый Провидец в латах.
СиндорейкО наклонилось чуть ниже над окаменевшим лицом невольной жертвы и внимательно посмотрела оному в неподвижные глаза.
— Вроде, похоже… Блин, почему всех так и тянет превращать меня в мужиков?! – пробасило не своим голосом, но со своей обычной интонацией экс-Airrage. – Присматривай за ним! – бросило на прощание эльфийкО крови своему верному боевому скакуну и пустилось в сторону неожиданно освободившейся лестницы, ведущей в Ярус Провидцев.
Темная жрица никогда еще не была в этой части Шаттрата, и поэтому поиск сокровища был, мягко говоря, несколько затруднен. Медленно вышагивая возле гостиницы, незваная гостья пыталась хотя бы примерно угадать, где может находиться намеченная цель. ЭльфийкО крови, напряженно размышляя, уже успело добраться до самой южной части Яруса Провидцев, когда с ужасом почувствовало, что действие снадобья начало ослабевать…
Тишину прорезал властный позыв.
— Крисаний!
Голос, мягкий, но настойчивый, принадлежал высокому эльфу с длинными светлыми волосами, цвета яичного крема, одетого в чародейские черно-белые одеяния с красивыми выступающими наплечниками и стилизованным символом цвета светлого золота на груди. Судя по охватывающей его голову узорчатой тиаре, это была весьма высокопоставленная особа среди Провидцев.
Airrage обернулась – никто не ответил на зов «насяльника», зато добрая половина синдореев так и пялилась на нее.
— Крисаний!
Темная жрица поспешила к ходячему источнику непредвиденных проблем. Лицо того казалось очень строгим – Airrage мгновенно почувствовала себя десятилетней рядом с ним.
— Крисаний, разве ты не должен сейчас быть на дежурстве?! – укоризненно спросил «насяльника». Темная жрица с огромным трудом заставила шевелиться расползающиеся по швам мышцы лица.
— Э-э-э… Да? То есть, да, конечно, щас иду, я это… так… по делам…
Эльфийка крови тут же поняла, что что-то она говорит не так – у Провидца был такой вид, точно его огрели кирпичом по голове. Внезапно где-то сзади послышался топот, затем дикое верещание – и Airrage беспокойно оглянулась. И не только она одна – Провидцы, разинув рты, наблюдали, как по мостовой волочется… второй Крисаний, крепко держащий за поводья отчаянно сопротивляющегося Стремительного ящера Раззаши, который пронзительно шипел и так и норовил куснуть пленителя за бок.
— Что… что?! – широко распахнув глаза, выдохнул «насяльника», а артистка погорелого театра раздраженно вздохнула.
— Мля, вот так всегда… Эти гребаные алхимики ну никогда не могут сделать что-нибудь как положено…
— Ворен’таль! ВОРЕН’ТАЛЬ ПРОВИДЕЦ!!! Кто-нибудь, держите эту святотатку, она наверняка связана с Акамой! Или, еще хуже, с Алдорами!
«Вот тебе на! Так это и есть сам Ворен’таль Провидец!» — дошло задним числом до понемногу принимающей свою истинную форму нарушительницы. То ли от внезапно охватившего ее безумия, то ли от безрассудности, – но почти уже девушка внезапно повернулась к «насяльнику», оказавшимся лидером Провидцев.
— Как вы уже и сами поняли, — вздохнула эльфийка крови, теряя последние остатки своей личины, — я не Крисаний. Меня зовут Airrage, и я была лидером того самого похода, о котором говорится в письме… вот в этом, — протянула пожелтевший листок Ворен’талю синдорейская девушка. Провидец всего лишь украдкой взглянул на него, и…
— Оставьте нас, — тихим, сиплым голосом попросил главный эльф крови Шаттрата, и устало махнул рукой. Его подопечные повиновались.
— Я насчет того сокровища, о котором… — начала было темная жрица, но Ворен’таль ее перебил:
— Где Феранн? Где Феранн, Airrage? – тихо спросил он.
Airrage запнулась.
— Мертва, — выдавила из себя она. – Она погибла в Черном Храме… Акама убил ее в Золотых Чертогах, прямо на могиле Иллидана…
Синдорей как-то странно дернул головой, а затем устало прикрыл глаза.
— Она успела сказать Акаме…
— …что она хотела мира с ним? Да… Но Сломленный ей не поверил, — вздохнула рейд-лидерша, и, запустив руку в Сумку Ценариуса, извлекла оттуда тугой коричневый сверток, перевязанный бечевкой, затем развернула его. Пурпурная драгоценная ткань засияла на солнце золотым шитьем, точно пламя феникса.
— Да, — прискорбно опустил голову лидер Провидцев, — да, ее больше нет… Феранн скорее бы умерла, чем отдала бы в чужие руки свое драгоценное кимоно… свой подарок… — Эльф крови тяжело вздохнул и как-то странно, натянуто улыбнулся. – Я ожидал, что так все обернется. Я ее предупреждал. Но – разве хозяйку Черного Храма можно переубедить?! Особенно, когда понимаешь, что она права… Я не хотел, чтобы Феранн оставляла здесь свое Сокровище. Я не хотел брать на себя и своих людей такую ответственность. Но – я не смог отказать. Ты не видела, Airrage, как она умоляла меня – так может умолять только женщина. Она была готова на все, абсолютно на все…
— И все же, — прервала этот поток мыслей темная жрица, — теперь я могу понести за вас эту ответственность. Давайте завершим договор Феранн – вам кимоно, мне сокровище.
В ответ Ворен’таль лишь тихо рассмеялся.
— Ты не возьмешь его, — сипло протянул он.
— Ты тоже считаешь, что я агент Акамы? — косо взглянула на лидера Провидцев темная жрица.
Ворен’таль отрицательно покачал головой и кротко усмехнулся.
— Ты не возьмешь его, — повторил Провидец, — потому что ты не знаешь, что это такое. Если бы ты знала, то не стала бы проделывать такой путь. Сокровище само по себе не имеет ценности – оно бесценно только для Феранн, может быть, еще и для Акамы… и для мира, — нравоучительно улыбнулся эльф крови. – Да, Airrage, я знал живых, для которых золото было всего лишь сверкающей бляшкой; знал я и таких, которые готовы родную мать продать за медную монету. Я знал существ, умирающих от ран, чтобы защитить от осквернения статую божества, холодную и немую; знал и таких, кто без зазрения совести бросал в огонь священные реликвии. Этот мир слишком сложен, Airrage: то, что бесценно для одного, всего лишь прах в руках другого. Да, Феранн Ашенлиф, некоронованная хозяйка Черного Храма, оставила здесь свое Сокровище, которое нельзя купить у торговца, нельзя продать на аукционе, – ту невзрачную реликвию, которой нет дешевле в Бездонной Пустоши, но которая способна подарить свет миру… или разрушить его.
— Я не языком болтать сюда пришла, Ворен’таль, — нетерпеливо отрезала темная жрица.
— Вот как, — покачал головой главный синдорей Шаттрата. – Конечно. Как ни странно, но теперь, когда забрать эдельвейс больше некому, мне в некоторой степени – да простит меня Свет, – даже безразлично, что будет дальше. И, хотя я заранее знаю, какое решение ты примешь, нетерпеливая жрица, – но все же должен предложить тебе немного переписать старый договор Феранн. Пусть будет так: если ты возьмешь Сокровище Феранн, пусть останется тебе и кимоно; иначе… а иначе будет иначе.
— Эдельвейс? – прохрипела эльфийка крови. – Это и есть то самое сокровище Феранн?
— Да, — загадочно склонил голову беловолосый. – Эдельвейс…
— Я хочу взглянуть, — нетерпеливо потребовала Airrage. – Я хочу хотя бы увидеть вещь, из-за которой пол-Запределья встало на уши.
— Конечно, — таинственно улыбнулся экс-советник Каэль’таса Санстрайдера. – Идем же, жрица. Идем… туда, — величественно махнул он рукой, указывая на юго-запад, где находилась Библиотека Провидца.
Белоснежная мантия Ворен’таля Провидца, точно маяк, указывала путь дальше. Airrage тенью скользила за ним, петляя между других невозвращенцев и редких наемников – в основном, ордынцев, – среди них.
— Ярус Провидцев – достаточно тихое место, Airrage, — задумчиво протянул лидер Провидцев, когда сгусток Тьмы поравнялся с ним. — И все же даже здесь иногда случаются волнующие события.
Такое, темная жрица, можно увидеть только раз в жизни. Прекрасное и величественное зрелище… Я видел, как несется по бескрайней раскаленной пустыне юная ночная эльфийка, одетая в пурпурное с золотым шитьем кимоно. Ее белая, с темными гривой и хвостом лошадь Смилодон побурела от соленой пыли и пота, она мчалась, точно белый призрак среди мертвой, выжженной равнины…
Руины Ша’наара… Сразу за ними – болото Зангор… Слишком близко. Смерть, испепеляющие солнца и Темные орки были врагами ее врагов – но так не могло продолжаться вечно. У Ценарийского оплота уже ждали Сломленные – и Феранн пришлось прорываться через их живую стену. Ее лошадь встала на дыбы, ударила копытами в чью-то грудь – и ночная эльфийка беловолосым ветром понеслась по дороге вдоль озера Тенетопь. Подопечные Акамы были пешими, но их охотники натравили на стремительно удаляющуюся всадницу своих питомцев. Никто из них не заметил Сокровища, которое она держала в руках, завернутое в складки драгоценного кимоно… Его нельзя положить в сумку, нельзя бросить, нельзя продать или обменять… его не заметил даже я.
Я смотрел в хрустальный шар, затаив дыхание – успеет или нет? Стрелы охотников и чародейские заклинания свистели у самой фигуры бывшей хозяйки, попадали ей в спину и в лошадиные бока. Феранн вынимала эти острые стрелы и единственной свободной рукой заживляла раны себе и Смилодону с помощью своей природной магии. Но это не спасло ее – и жуткая тварь, фелхаунд, нагнала-таки величавую темногривую лошадь Эльвинского леса, бросившись ей на бока. Ашенлиф вынула прилаженный к седельным сумкам Длинный посох волка так, точно это был паладинский меч, и, судорожно дыша, в последний момент успела всунуть кристалл на острие сияющего оружия зверю в пасть. Полыхнула природная магия, и внезапно выбравшиеся из земли корни сковали жуткую тварь, взвывшую от боли и бессилия.
Прижимая свою ношу к груди, ночная эльфийка вложила посох обратно в ремни и достала из сумки рыжеватый свиток с горящими раскаленным железом отпечатками ног – его конец развевался, как вымпел, когда Феранн на ходу зачитывала исчезающие дикие руны. Белоснежная с темными гривой и хвостом лошать воинственно заржала, встала на дыбы и понеслась как ветер, наполнившись магией свитка. Широкое шелковое покрывало драгоценного кимоно упало на плечи от хлынувшего в лицо ветра, впервые открыв лицо, обнаженная волна лунно-белых волос развевалась, точно знамя. Воды болотистого края отмыли от пыли и пота побуревшие бока Смилодона – и эльфийка прижалась к темно-гнедой, почти черной гриве. Лес Тероккар уже совсем рядом, а вместе с ним – и спасительный Шаттрат!
Копыта людского скакуна коснулись спасительной сени вековых деревьев и понеслись с новой силой по низкорослой траве леса Тероккар. Внезапно стук подков наполнил воздух, отражаясь от закрученных спирально стволов, от дающих свет кристаллов у глубоко вгрызающихся в землю корней… Внезапно демонический огонь заполыхал на белоснежной конской шерсти, Феранн вскрикнула, а Смилодон испуганно заржал – это выскочили из засады колдуны Сломленных на своих демонических скакунах – семь на конях скверны и три на конях погибели. Они пытались окружить белоснежную с темными хвостом и гривой лошадь Эльвинского леса, скакали почти вровень с ней; колдуны Сломленных, обнажив посохи, выкрикивали проклятия и выпускали свои убийственные чары. Обезумевшая от страха людская лошадь петляла, как заяц, между деревьями, огнем и Тьмой, плетевидная ветка хлестнула ночную эльфийку по ярко-лазурной щеке, оставив на скуле порез, точно от плети, и темно-сливовая эльфийская кровь заструилась по щеке.
И вот, когда из-за деревьев уже показались стены Шаттрата, кто-то из колдунов в отчаянии призвал могущественного демона. Лошадь Феранн, почуяв это, в ужасе встала на дыбы – но огромное создание, появившись прямо из воздуха, преградила эльфийке путь. Метровые когти вошли в белоснежную грудь Смилодона, коснувшись кожи на спине, животное дико заржало, а всадница в ужасе закричала. Демон вырвал у лошади грудную клетку, Ашенлиф привстала в стременах, и, оттолкнувшись от окровавленной спины, спрыгнула на траву, успев забрать только посох. Чудовищная тварь ударила когтями еще раз – и окровавленные ошметки людской лошади, разорванной на три части, глухо шлепнулись на землю. Феранн, прижимая Сокровище к груди, не смогла пробиться сквозь демонические когти – и тогда она, положив кроваво-красный бархатный сверток на землю, упала на руки, и безумный, глухой звериный рык пронзил лес Тероккар. Светло-желтая медведица с темной гривой вдоль спины, темно-вересковыми друидическими знаками на теле и горящими желтыми глазами скалилась на огромного демона, закрывая своим телом бесценное Сокровище.
На нее напали. Колдуны били в друидессу демоническими заклинаниями, подоспевшие охотники целились острыми стрелами медведице в сердце и травили на нее своих питомцев, а сама Феранн стойко отражала удары гигантского демона, не чувствуя страха, не чувствуя боли, не чувствуя дыхания Смерти…
Пока небеса не пронзил высокий крик…
Над Шаттратом парило множество призрачных скатов, привезенных в Запределье наару. Прекрасные существа скользили в бескрайней вышине, неся на себе отряд светлокожих всадников… Провидцы явились на зов, чтобы помочь.
Драконоподобные пикировали вниз, разрезая воздух изящными крыльями, и отряд яростных всадников метко поражали мерзких отродий вместе с их слугами-колдунами. Сломленные сначала приняли бой, но после, не выдержав натиска войск Святого Света, поспешно отступили, как и положено теням.
Феранн Ашенлиф прибыла в мою обитель, в сопровождении моих воинов. Так странно было видеть это – хозяйка Черного Храма, пришедшая просить помощи у бывших подданных… Она была уже исцелена – и только порез на скуле, точно от плети, остался, – у друидессы не хватило на него маны. Она показала мне свое Сокровище, прежде прижатое к груди и завернутое в кроваво-красный бархат… и я отпрянул от изумления. Сломленные, охотясь на Хозяйку, не знали о нем, иначе бы они не отступили, завидев Провидцев. Феранн убедила меня помочь ей – а после она отправилась поговорить с Акамой, объяснить ему, что она не хочет ему зла, чтобы Сломленные оставили ее в покое. И вот, что вышло…
Ворен’таль тяжело вздохнул.
— Возможно, Airrage, ты скажешь, что истории Феранн несколько не хватает эпичности… Конечно, было бы интереснее, если бы, скажем, Ашенлиф оказалась бы на самом деле драконихой в облике эльфийки, потерявшей свои силы и оттого запертой в гуманоидном теле. Было бы интереснее, если бы Иллидан Штормрэйдж на самом деле не умер, или был бы впоследствии воскрешен какой-нибудь Алекстразой. Было бы интереснее… Однако почему-то жизнь именно такова. Бессовестна и безжалостна, — лукаво зыркнул лидер Провидцев на синдорейку. — Знаешь, жрица, я бы написал по этому поводу легенду, если бы у меня было больше свободного времени. Легенду из таких, что рассказывают в тавернах или у походного костра… «В мертвом мире, в землях вод ты увидишь, как во сне: рвется в фениксов гнездо кальдорейка на коне…» — Ворен’таль Провидец вдруг резко встряхнул головой. — Что-то я заговорился, Airrage… Пора и честь знать – тем более что мы уже пришли.
Мелькая среди бесконечных книжных полок, синдореи забралсь на башню библиотеки, упершись в тупик. Лидер Провидцев постучал прямо в глухую беломраморную стену. Никто не ответил.
— Пароль – «Семя жизни», сестра. Это я, — сказал стене главный синдорей Шаттрата.
Глухой камень вдруг отодвинулся в сторону, и из светлой комнаты за ним выглянуло острое личико Провидицы-паладинессы. Изящно поклонившись своему лидеру, она с легким недоумением принялась рассматривать неожиданную гостью.
— Хенаэ, — поприветствовал собрата эльф крови. – Где эдельвейс?
— Сейчас принесу, — ответила паладинесса хрипловатым голосом и скрылась в глубине комнаты. Вернулась она быстро, держа в руках большой округлый сверток кроваво-красного бархата, о котором рассказывал Ворен’таль. Airrage затаила дыхание – вот оно, сокровище Феранн, сокровище всего Запределья…
Паладинесса медленно разворачивала ткань с золотым шнуром-каймой и желтыми кистями по углам, темная жрица осторожно заглянула между бархатными створками… там оказалось что-то ярко-лиловое и гладкое. Провидица протянула тяжелый сверток рейд-лидерше, та взяла его в руки и с трепетным ужасом поняла, что то, что находится там, внутри, слабо пошевелилось… Оно живое!
Ворен’таль помог застывшей от изумления синдорейке – он откинул еще одну складку бархата. Сердце темной жрицы ухнуло куда-то вниз, еще бы чуть-чуть – и она выронила бы вверенное ей Сокровище.
Там, внутри, оказался младенец – маленькое живое существо… Она была маленькой и худенькой, ярко-лиловая кожа и длинные заостренные уши выдавали в ней юную ночную эльфийку. Странно было видеть маленькую – меньше года – кальдорейку в шелковом кроваво-алом синдорейском платьице с тонким золотистым шитьем. Странно было видеть и ее длинные, уже до лопаток, ювенильные волосики цвета воронова крыла, уложенные в замысловатую прическу: с висков спадало на плечи по тонкой косичке, перевязанных золотистой ниточкой, на лоб падала редкая челочка, переходящая в заколотую неведимками блестящую волну, тянущуюся гребнем по макушке, темечку и затылку и собравшую часть волос в некое подобие хвостика. Ребенок просыпался и легонько лягнул остолбеневшую темную жрицу в руку, высунув ножку из складки бархатного кроваво-красного одеяльца. От удивления Airrage хотела вскрикнуть, но удержалась – побоялась будить ребенка. Худенькие ножки маленькой кальдорейки оканчивались изящными овальными раздвоенными копытцами, от них и до самых колен кожа оказалась покрыта прямой, очень темной косматой шерстью, как у сатиров. На плюсны прямо над копытцами были одеты тонкие кованые пластины из темного металла, образовывающие на ногах нечто вроде наручей. Ни широких перепончатых крыльев, ни изогнутых демонических рогов, ни зловещих колдовских печатей у девочки не оказалось.
Внезапно малышка проснулась, но не заплакала, только открыла глаза, ослепившие своим пронзительным золотым сиянием – признак сильного потенциала в изучении друидизма. Как у Феранн… и как у Иллидана когда-то давно. Младенец, как ни странно, не издавал ни звука, только оглядывал мир задумчивым взглядом своих больших глаз за решеткой пушистых антрацитовых ресниц, точно молчаливо спрашивал, отчего так получилось…
— Эдельвейс… — шепнул Ворен’таль Провидец. – Феранн назвала ее Эдельвейс. Свою дочь…
…А холодный ветер мертвого мира хлестал по шпилям мраморных башен, предвещая скорое наступление вечной зимы… Этот мир, где черный – бездна Тьмы, а белый – холод Бедствия, этот мир, где никогда не заканчивается война, никогда уже не будет таким, как прежде – и живые чувствют это. Расцветают культы Черного Аспекта, и бесконечные пророки Сумеречного Молота, умирая, шепчут вечные проклятия своим убийцам. И, пусть эта история никогда не прозвучит в уютной теплоте таверн, никогда не сорвется с губ мудрого старца, сидящего у костра рядом с юным поколением – но семя жизни продолжает прорастать, и звезды падают и потухают, чтобы освободить место новым поколениям могучих героев и великих злодеев. Они приходят, чтобы закончить начатое и вновь начать отсчет времени заново. Мечтая о мире, мы уходим на войну – и только одной Элун известно, куда приведет нас, в конце концов, эта дорога, залитая кровью. Мы знаем лишь одно – семя жизни продолжает прорастать, и вскоре оно получит в подарок новый мир – мир, созданный нами.
Живи, Эдельвейс! Живи…
Комментарии закрыты.